Любимые стихи

Аш назг дурбатулук,
Аш назг гимбатул,
Аш назг фракатулук,
Агх бурзум - иши кримпатул.

(испуганно оглядывается по сторонам)

 

Stopping by Woods on a Snowy Evening
(Robert Frost)

Whose woods these are I think I know.
His house is in the village though;
He will not see me stopping here
To watch his woods fill up with snow.

My little horse must think it queer
To stop without a farmhouse near
Between the woods and frozen lake
The darkest evening of the year.

He gives his harness bells a shake
To ask if there is some mistake.
The only other sound’s the sweep
Of easy wind and downy flake.

The woods are lovely, dark and deep,
But I have promises to keep,
And miles to go before I sleep,
And miles to go before I sleep.

и еще вот этот

Solitude

BY ELLA WHEELER WILCOX

Laugh, and the world laughs with you;
Weep, and you weep alone;
For the sad old earth must borrow its mirth,
But has trouble enough of its own.
Sing, and the hills will answer;
Sigh, it is lost on the air;
The echoes bound to a joyful sound,
But shrink from voicing care.

Rejoice, and men will seek you;
Grieve, and they turn and go;
They want full measure of all your pleasure,
But they do not need your woe.
Be glad, and your friends are many;
Be sad, and you lose them all,—
There are none to decline your nectared wine,
But alone you must drink life’s gall.

Feast, and your halls are crowded;
Fast, and the world goes by.
Succeed and give, and it helps you live,
But no man can help you die.
There is room in the halls of pleasure
For a large and lordly train,
But one by one we must all file on
Through the narrow aisles of pain.

 

Симонов:
Вот здесь он шел. Окопов три ряда.
Цепь волчьих ям с дубовою щетиной.
Вот след, где он попятился, когда
Ему взорвали гусеницы миной.
Но под рукою не было врача,
И он привстал, от хромоты страдая,
Разбитое железо волоча,
На раненую ногу припадая.
Вот здесь он, все ломая, как таран,
Кругами полз по собственному следу
И рухнул, обессилевший от ран,
Купив пехоте трудную победу.
Уже к рассвету, в копоти, в пыли,
Пришли еще дымящиеся танки
И сообща решили в глубь земли
Зарыть его железные останки.
Он словно не закапывать просил,
Еще сквозь сон он видел бой вчерашний,
Он упирался, он что было сил
Еще грозил своей разбитой башней.
Чтоб видно было далеко окрест,
Мы холм над ним насыпали могильный,
Прибив звезду фанерную на шест -
Над полем боя памятник посильный.
Когда бы монумент велели мне
Воздвигнуть всем погибшим здесь, в пустыне,
Я б на гранитной тесаной стене
Поставил танк с глазницами пустыми;
Я выкопал его бы, как он есть,
В пробоинах, в листах железа рваных, -
Невянущая воинская честь
Есть в этих шрамах, в обгорелых ранах.
На постамент взобравшись высоко,
Пусть как свидетель подтвердит по праву:
Да, нам далась победа нелегко.
Да, враг был храбр.
Тем больше наша слава.

 

Свои рифмы считаются? Кто-то выше писал, что писание стихов глупое занятие, согласен, если это делается натужно и мучительно подбираются слова, а когда рождается само целиком или пишешь, а только потом замечаешь, что в рифму - тогда не согласен.

Она поправила запонки от DuPont
Доела гречу от Givenchy
И пересаживаясь с элитного жеребца в машину
Подумала "Где же найти порядочного без понтов мужчину
не выбегать же на каждом светофоре из своей Lamborghini?"

Не зря не веришь в "позитив"
И соответствующие души
Ведь знаешь - будет он обрушен
Веселый мостик тот, что изнутри горит.

Какая колоссальная трансформация нравов
От "птичку жалко" 1984 года до полного ада
Который cкармливают современной молодежи.
Еще в 2000х писал о легализованном сатанизме.
Видимо достаточно точно предсказан 2026 год катастрофы
и время еще есть.
А пока и на улице дети голубей уже камнями закидывают.
Мерзость.

Мне кажется, что люди, пишущие "Будущее без насилия, будущее без агрессии"
Не совсем в курсе психологии и процессов, уж не говоря про книги Лема.
Взять тот же юмор, который тоже скрытая агрессия.
Искусство это сублимация, критика и сатира тоже изначально были заменой "кидания какашками"
И агрессии на более культурный аналог.
Как говорится "Уверенными в своей свободе манипулируют все подряд".
Cобственно, досубъектная масса вообще это транслятор системы и подпрограммы
Агенты Смиты на страже Матрицы.

"Насилие - очень серьезный тормоз на пути прогресса современного общества." Really.
Слова капиталиста, а не мужа. Опять же касательно бетризации, что предлагается взамен агрессии-насилия?
Хипстеры, геи, извиняющиеся перед беженцами европейцы, андрогины, унисекс, от которых уже все бегут см. выше.
Сразу GTFO, уж лучше родные гопники, которые грезят рыцарством и подвигами,
Как некие мотыльки, слетающиеся из тьмы на пламя духа.
А при упоминании "прогресса" всегда вспоминаю,
Что никогда не понимал этих демотиваторов "Омск vs Нагасаки"
Как верно заметил Миядзаки "Современный мир бесплоден, пуст и лжив.
Надеюсь, я смогу дожить до того дня, когда все застройщики обанкротятся,
Япония обеднеет, и все вокруг покроет высокая дикая трава."
Нужна золотая середина для.

 

Ну такое сегодня:

В надежде на невидимое и будущее
Ты должен потерять материальное и существующее
Трансцедентный акт воли и преодоления
Избегания цивилизации и победы над тлением.

 

Стих про лисиц (автора, к сожалению не помню)

Прячутся в норах лисы,
Выйдут не скоро лисы:
Видели вечность лисы.
Осень излечат лисы.
Рядышком сядут лисы:
Знают, как надо, лисы.
Теплые звери — лисы.
Кому же поверят лисы?
Тому, кто им смог присниться.

 

Фурри головного мозга?

(Не, мой собственный аватар не про это, я не фурри. Мне в оцелоте и вообще в кошачьих нравится характер, а не пушистость. А фурри-эстетика мне побоку.)

 

Мои мысли, мои скакуны.

Какие-то миллиарды, "успехи", банки,
Ну и кто помнит у кого были замки
И кто хотя бы правил во времена нищего несчастного Кафки.
Имена богачей при Лавкрафте и Данте.
Кто был "успешен" при сошедшем с ума Бодлере,
Которому люди были как тени.
Имена "нормальных", связавших Высоцкого,
никто не назовет уже, а все норовят туда же.

 

Спорят всё, спорят высокие лбы, чегой-то Союз развалился... Кто говорит - недоедали, а негров всяких кормили, кто-то - что Божечка покарал сатанинских жидобольшевичков, кто ещё какую блажь... А вот Вовка всё наперёд видел, ещё в двадцатом.

"О дряни"

Слава, Слава, Слава героям!!!

Впрочем,
им
довольно воздали дани.
Теперь
поговорим
о дряни.

Утихомирились бури революционных лон.
Подёрнулась тиной советская мешанина.
И вылезло
из-за спины РСФСР
мурло
мещанина.

(Меня не поймаете на слове,
я вовсе не против мещанского сословия.
Мещанам
без различия классов и сословий
моё славословие.)

Со всех необъятных российских нив,
с первого дня советского рождения
стеклись они,
наскоро оперенья переменив,
и засели во все учреждения.

Намозолив от пятилетнего сидения зады,
крепкие, как умывальники,
живут и поныне
тише воды.
Свили уютные кабинеты и спаленки.

И вечером
та или иная мразь,
на жену,
за пианином обучающуюся, глядя,
говорит,
от самовара разморясь:
"Товарищ Надя!

К празднику прибавка —
24 тыши.
Тариф.
Эх,
и заведу я себе
тихоокеанские галифища,
чтоб из штанов
выглядывать,
как коралловый риф!"
А Надя:
"И мне с эмблемами платья.
Без серпа и молота не покажешься в свете!
В чём
сегодня
буду фигурять я
на балу в Реввоенсовете?!"
На стенке Маркс.
Рамочка ала.
На "Известиях" лежа, котёнок греется.
А из-под потолочка
верещала
оголтелая канареица.

Маркс со стенки смотрел, смотрел…
И вдруг
разинул рот,
да как заорёт:
"Опутали революцию обывательщины нити.
Страшнее Врангеля обывательский быт.
Скорее
головы канарейкам сверните —
чтоб коммунизм
канарейками не был побит!"

 

@Vissavald, я о России такое могу )))


Россия падает в ад, не мешайте.
Не рефлексируйте её, не замедляйте.
Не обсуждайте фазы и Кали-Югу
А не то вам же придется худо.
Не надо пассионарности и борьбы
Пока она не перешла с вами на "ты".
Не стоит также играть и в героев
Как это подсказывает нам откуда-то Боря.
Не надо прислушиваться к теледебатам с ораторами
Как верно заметил Пелевин о политической арене
Ибо сам факт появления человека на этой сцене доказывает
Что перед нами бл%ди и провокаторы.

 

Чукотские стихи ты мне не говори, а лучше сделай так - забей и покури, волшебная трава, что дал тебе шаман, развеет белый стих, как проклятый туман, однажды написав, на стенке мелом ять, ты крестик не целуй, тебя за попу хвать и сразу же под пресс, а следом экскаватор зароет в землю труп, ты дохлый терминатор, восставший ото сна с дождливою Москвой, продавшийся властям, нарушившим покой, что всех тебе милее, что в серебре снегов и капели дождей, лежит в гробу хрустальном не старея и имя сей красавице Рассея и в этот гроб ты ляжешь рядом с ней.

 

Подборочка была как-то

Спойлер

Извини за стиль и за мой покосый,
как забор в селе захолустном, почерк.
Я бы мог ответить на все вопросы,
только ты едва ли теперь захочешь
что–то слушать. Запах сырой извёстки
Отдает дешёвой зубною пастой.

Мы опять застряли на перекрестке
не дорог, но судеб разбитых

Здравствуй.

Фёдор Назаров

***

Иногда, устав от мирских нелепиц,
От житейской фальши и ширпотреба,
Обращаешь взор на ночное небо,
где висят пустые ковши медведиц,
освещая то ли ворота рая,
то ли звёздный путь,
что, конечно, дальше.

Мы сплели созвездия из млечной каши,
И они горят
Ничего не зная.

Фёдор Назаров

***

Наши паспорта не имеют штампов,
Чтобы их стереть. Послужные списки
Потерялись в урнах чужих почтамтов,
Под завалом писем, судебных исков,
Рукописных схваток, в которых голос
Не имеет веса по сути дела

Я — спасибо — снова и пьян и холост.
Ты – спасибо – сделала, что сумела.

Фёдор Назаров

***

звони, если что. не звони, ничего если.
сядь сверху. выкури сигарету после.
возлюбленный — не всегда тот, кто лежит возле.
love me tender — оставим для мертвого пресли.

у нас же все просто и быстро. ясно и пресно.
прочти мои мысли, милый, прости мои мысли.
я люблю тебя, милый, в смысле —
займемся любовью. во веки веков и присно.

Анна Коломиец

***

Проезжая мимо помойки
Иногда увидишь: в грязи
Лежат холодильник или плита,
Расписанные фантастическими цветами.
Эта тяга народа к творчеству
Умиляет и настораживает,
Но примитивное зодчество
Помойку облагораживает.

Твой холодильник не такой, как у всех,
На твоем серванте — бумажная аппликация.
На стене — картина неизвестного художника,
Который умер в четырнадцать лет
Во время мастурбации.
Ты как вылезший наружу конец пружины диванной,
Ты была большая оригиналка.
Твой холодильник, раскрашенный странно
Я вспомнил, проезжая мимо свалки.
И пусть уже пусто, и нет просвета:
Потянулись заборы и гаражи,
Ты продолжаешь вкладывать душу в предметы,
В предметы, у которых нет своей души.

Андрей Родионов

***

Обращайся со мной как с овощем:
жарь, туши, вырезай сердцевину
и скорей подавай на стол, а то ещё
вдруг остыну.

Обращайся со мной как с деньгами:
кути мной, суй в трусы проституткам
сотвори из меня оригами,
покупай на меня незабудки.

Образуй от меня деепричастие,
пару союзов и прилагательных.
не дели моё частное счастье.
буду очень признателен.

***

Разве я враг тебе, чтоб молчать со мной, как динамик в пустом аэропорту. Целовать на прощанье так, что упрямый привкус свинца во рту. Под рубашкой дервенеть рукой, за которую я берусь, где–то у плеча. Смотреть мне в глаза, как в дыру от пули, отверстие для ключа.

Мой свет, с каких пор у тебя повадочки палача.

Полоса отчуждения ширится, как гангрена, и лижет ступни, остерегись. В каждом баре, где мы — орет через час сирена и пол похрустывает от гильз. Что ни фраза, то пулеметным речитативом, и что ни пауза, то болото или овраг. Разве враг я тебе, чтобы мне в лицо, да слезоточивым. Я ведь тебе не враг.

Теми губами, что душат сейчас бессчётную сигарету, ты умел ещё улыбаться и подпевать. Я же и так спустя полчаса уеду, а ты останешься мять запястья и допивать. Я же и так умею справляться с болью, хоть и приходится пореветь, к своему стыду. С кем ты воюешь, мальчик мой, не с собой ли.

Не с собой ли самим, ныряющим в пустоту.

Vero4ka

***

Ты так долго странствовал, милый, – даже
Стены седыми стали, не то что люди.
Вы, мужчины, всегда уходите дальше,
Чем долетает почта – за то и любим.
Бедный Йорик, сносивший твои капризы,
Спился и умер. Тень его на погосте
Тихо звенит бубенцами, и смотрит снизу
Вверх безутешный череп, венчая кости.

Птица моя, совенок, детеныш страха,
Я не за славой странствовал, не для денег,
Не за удачей даже, дрянная птаха,
Что ты себе придумала, в самом деле!
Я не любил тебя, не любил, – не надо,
Не говори со мной, не тянись навстречу!
Хочешь налить мне мёда? Налей мне яда.
Вот моя кружка – лей. Я давно не вечен.

Ты так долго странствовал, милый! Мили,
Зимы, застывший мёд, эти нимфы, мифы…
Я тебя так ждала, что меня убили
Я умерла в Харбине, весной, от тифа.
Зимы, дрянной погост, ледяные пчёлы,
Скудная зелень, тощий укроп, и смерти
Радостное лицо и оскал веселый
Я не грущу ни о лете, ни о Лаэрте.

Птица моя, совенок, детеныш ночи!
Ты ли меня поила репейным мёдом?
Зимние пчёлы жалят мне сердце нынче,
Жалость все глубже, слаще, и с каждым годом
Всё удаленней твой башмачок забытый.
Сетуй – не сетуй, засохший букетик нюхай,
Топай на кладбище вслед за печальной свитой
Счастье, что я не видел тебя старухой.

Ты так долго странствовал, милый, – ива
Стала совсем седой, а меня однажды
Выдали замуж. С тех пор я живу счастливой –
Даже фиалки не утоляют жажды.
Брат мой убил лисенка; лисенок весел.
Всех веселее мертвые – уж тебе–то
Это известно. Йорик вчера подвесил
Очередной бубенчик в развилке веток.

Птица моя, совенок, детеныш лета!
Дай подержать в ладонях твою улыбку.
Я не имел друзей, не хранил секретов,
В мутной реке не ловил утопшую рыбку.
Лето в твоих золотых плечах, и в соломе
Выгоревших волос. Трех смолистых сосен
Дух гробовой витает в остывшем доме.
Вот я вернулся! Но здесь наступила осень.

Ольга Родионова

***

напеваешь синее красное говоришь
щебечу зеленое желтое бормочу
это ты летишь над коньками крыш
это я лечу к твоему лучу
прошепчи далекое близкое наиграй
между нами белые белые города
это рай наверное это рай
никогда наверное никогда

Сергей Шестаков

***

это леса теряют последний стыд
это с ладонь рубины в один карат
это твоя душа у моей гостит
в третьей строке и дальше во всех подряд
это пролился ливнями еврипид
это октябрь шекспиром прокрался в сад
это твой ангел в пятом ряду сидит
да ничего не видит подслеповат.

Сергей Шестаков

***

Я приехал. Я же сказал — приеду.
Я нашел твой след и пришел по следу,
От жары дурея, как кот ангорский,
В этом вашем гребаном Черноморске.

Я от скуки сбил трех придурков в стайку
И глумлюсь над ними за кров и пайку,
И, стремясь ни в чем не отстать от века,
Шлю цветы жене коммуниста–грека.

Днем ты служишь где–нибудь на Дзержинке,
Коготками лупишь по пишмашинке,
Поджимаешь губки в ответ на шутки, —
Боевая девочка в драной шубке.

По ночам ты бродишь в своей каморке,
Заплетаешь в жгут бахрому на шторке,
Теребишь сургуч на пустом конверте
И считаешь жизни до полной смерти.

Линор Горалик

***

Наше имя тут клацает, как защелка,
Ударяет по небу легко и колко,
Отдается в ушах и смешком, и стоном,
Завлекая неумных обманным звоном.

Подойди ко мне, Герда, в шуршаньи шелка.
В этом мире мы вместе — а много ль толка?
Здесь мы муж и жена, но, по сути дела,
Мы чужие, моя ледяная дева.

Ты глядишь виновато, — оставь, не надо.
Я и так себя чувствую тенью Ада.
Все бессмысленно, Герда, за этим кругом.
Он и здесь нам не даст обладать друг другом.

Я спускаюсь к реке потаенным ходом.
Ты вчера здесь сидела с одним уродом.
Вон лежит его тельце, в песке и в иле.
Как нередко уроды тебя любили.

Линор Горалик

***

Мы совпали с тобой,
совпали
в день, запомнившийся навсегда.
Как слова совпадают с губами.
С пересохшим горлом —
вода.
Мы совпали, как птицы с небом.
Как земля
с долгожданным снегом
совпадает в начале зимы,
так с тобою
совпали мы.
Мы совпали,
еще не зная
ничего
о зле и добре.

И навечно
совпало с нами
это время в календаре.

Роберт Рождественский

***

ты близко, внутри
надо просто зажмуриться
и станет так рядом
все то, что не скоро
подковой казанский,
исакия луковица
и весь грязно–серый
твой северный город

метро паутинка
случайные станции
широкие лапы
заснувшего сфинкса
и реки — как руки
сплетенные в танце
и питерцев
полупрозрачные лица

в квартире пустой
на васильевском острове
так мало меня
и так много покоя
вот это запомню:
в квадратиках простыни
и низкое небо, эхх,
над головою

пешком до московского
прямо по невскому
глотая нелегкий
обветренный воздух
и все за@бца
и поплакаться некому
и вряд ли все это
настолько серьезно

Уля Каприз

***

Сквозь наслоенья дней рождений
все лучше виден день рожденья.
Сквозь наслоенья наслаждений
все наслажденней наслажденье
вобрать и задержать в гортани
большой глоток дождя и дыма
Чем ближе мы подходим к тайне,
тем легче мы проходим мимо.

Вера Павлова

***

Клеточки мои нервные
С каждою водки стопочкой
На смерть отправляетесь верную
Перед зеркалом покрутив попочкой

Губной помадой вымазав
На зеркале афоризм
Что–нибудь гневно высказав
В иную уходите жизнь…

Нервные клеточки…
Чудные девочки…
Быстрые ласточки…
Нежные лапочки…

Вы же не–восстанавливаетесь
Смерть как сосульки сбивает спесь
Смрадным своим дыханием
А я потом ни сплю и ни ем.

Алёша Пальцев

***

я выкатился из очередного дома
сразу же забыв тех, кто там остался
я пробыл там слишком долго
но осознал, что давно не катался

мне там порезали бок
и откусили полпальца
видимо, любви я не знаток
живым бы остаться

а сотворила меня женщина из чувства долга
по указанию какого–то старика
я не знал, что это надолго
они сказали: «живи пока»

то пока могло продлиться
минут шесть, или даже пять
нужно было катиться
а лучше бы просто бежать.

но мне предусмотрительно
не сделали ног
удивительно
я покатился, я смог

надо было как–то дальше жить
а, значит, быстрее кататься
где могли научить
ну, конечно, на танцах

там много пили, курили
научили играть на гитаре
но они почему–то еще при жизни все умерли
а я не стал даже старым

о, это были такие танцы
ты не знаешь, кто она, она не знает кто ты
и вот так я прокатался
лет до ста двадцати

и я стал жизни бояться
а потом боялся умереть
а потом стал просто кататься
и просто смотреть.

а потом очень искал встречи
с такими же, как я
пока однажды вечером
не посетила идея

в этом мире невозможно встретиться
так же, как невозможно расстаться
здесь можно только катиться
или кататься

Алёша Пальцев

***

Бежала, как по воздуху.
С лицом,
как май, заплаканным.
И пляшущие волосы
казались рыжим пламенем.
И только дыма не было,
но шла волна горячая
Она бежала —
нежная,
открытая,
парящая
Звенела,
будто денежка,
сама себя нашедшая
Не сознавая,
девочка
бежала в званье женщины.
Так убегают узники.
Летят в метро болельщики.

И был бюстгальтер узенький,
как финишная ленточка.

Роберт Рождественский

***

Ощетинилась "Седьмым континентом"
Ночь,
Разъела тело
Вина щелочь.

Много ль осталось денег – пуль
— Клюй,
С моих ладоней мелочь
Бестолочь!

Луну в охапку,
Звезды в куль
Домой,
Скул ножи обнажив,
У меня осенняя дурь,
Я дождался ее, я дожил.

***

Стихов сыплю
звонких просо
В пустых головах
рифмы пенятся
Я отвечу потом
на твои вопросы
Осыпав голову
пеплом Феникса
На грудь мою
слёз не надо
На табурет ногами
лезу босыми

Простите а вам
смотреть не рано
На испуганного волка
Загнанного борзыми?

***

Человек пришел в поликлинику
И сказал своему врачу:
“Доктор, вы как хотите,
А я уже не хочу.

Я вчера встретил двух девушек,
Я вчера видел фильм Вендерса,
Так что думайте, как вам хочется,
А я совершенно здоров.

Я придумал вчера столько всякого,
Я вчера, наконец–то, понял все.
Так что вы уж не обижайтесь,
Но рецепт ваш я на фиг порвал”.

И пошел по осенней улице,
Где деревья сыпали листьями,
Чтобы больше не возвращаться,
Ведь нельзя вернуться назад

Константин Никитин

***

В понедельник с криком "Б@я!"
На работу еду я.

***

Ты Витюша, я Евгений.
Ты не гений, я не гений.
Ты говно и я говно.
Я недавно, ты давно.

***

В небо, в объятья Бориса и Глеба, по корочке хлеба, по стылой водице… — не подступиться — Не спится три года…
Я – из другого Рода! Я левый – не правый! И мысли оравой голодных сирот
орут неприкаянно третий год.

Мне бы быть правильным, радужным, Авелем набожным скромно молиться,
а не носиться ошпаренным Каином по злополучным окраинам,
мне бы как все – по одной полосе, не выпадать из строя, не воровать со строек,
Но
Скучно оканчивать школу без троек.

«Срастется, Бог весть» — то ли стон, то ли возглас мой на морозе клубится…
Лбом Оземь – молиться! – порочная спесь, покуда Иуда в душе копошится.
А в небо мне, рОхле, — ручьи пересохли, да сгнИла пшеница.
…крошИтся душа…
и три года не спится.

***

Листья и шепот камней:
"Сны во снах"
Чересполосица дней,
Зима, весна.
Меркнущий след зари,
Нить огня.
Правда? Правда — внутри,
Истина вне меня.

Я окунулся бы в травы,
Если бы мог,
Лодкой у переправы,
Пылью дорог,
Мне бы уплыть, а легче,
Вылететь вон,
Но сон во сне крепче,
Чем просто сон.

Дождь на воде грани,
Сливает в круг,
Вспомнить свои длани,
Предплечья рук,
Взглядом от локтя выше
Вверх до плеча
Зеркало в зеркале,
В нише горит свеча

Вспомнились туч горы,
Шум городов,
Дымных квартир норы,
Ночи без снов,
Старых друзей лица,
Дальше провал,
Память! Стремлюсь к границе
Сон миновал.

Н. Калиниченко

***

Тебе не хватает малого —
понять, что нас только двое,
что время одно на@балово,
пространство другое.

***

ты знаешь, кто такие боб дилан и дилан томас,
я знаю только то, что я твой верный фанат
что я — когда я с тобою — бываю ручной как тормоз,
а ты со мною — самой ручною из всех на свете гранат

что я с тобою маленький голый ныряльщик цейлонского рая
когда ты снимаешь номер и трусики, слово — ненужный спам
молния твоего платья бьется как шаровая
электрическим током по пальцам и по зубам

что мы собираемся в паззл и пульс — далеко за двести,
что я ложусь, а ты сидишь на мне как наркоман
и слыша твои слова: подожди давай кончим вместе
кто скажет, что мы дочитываем один на двоих роман

Андрей Хаданович

***

Люблю, бл@дь, авторскую песню
Когда сидишь, бл@дь, у костра
И все, бл@дь, рядом, все, бл@ть, вместе
И так всю ночь, эх, до утра

***

Всё бегаем, всё не ведаем, что мы ищем;
Потянешься к тыщам – хватишь по голове.
Свобода же в том, чтоб стать абсолютно нищим –
Без преданной острой финки за голенищем,
Двух граммов под днищем,
Козыря в рукаве.

Все ржут, щеря зуб акулий, зрачок шакалий –
Родители намекали, кем ты не стал.
Свобода же в том, чтоб выпасть из вертикалей,
Понтов и регалий, офисных зазеркалий,
Чтоб самый асфальт и был тебе пьедестал.

Плюемся люголем, лечимся алкоголем,
Наркотики колем, бл@дскую жизнь браня.
Свобода же в том, чтоб стать абсолютно голым,
Как голем,
Без линз, колец, водолазок с горлом, —
И кожа твоя была тебе как броня.

vero4ka

***

Угостите даму кокаином.
Даме скучно, дама хочет спать.
Дама — словно натюрмортная картина
Вам такую хочется в кровать?

Угостите даму непременно.
Будьте не говно, а джентльмен.
Вы тогда свидетелем мгновенно
Станете волшебных перемен.

Блеск в глазах, изящество в движеньях,
Нежность в голосе, покладистость во всем
Вдруг появятся взамен отмороженья.
Выстройте дорожку — и начнем.

Около, вокруг вы не ходите.
Вы мужчина или так, самец?
Даму кокаином угостите.
Или от@ебитесь наконец.

***

За столом сидит Гость.
А во лбу у Гостя гвоздь.
Это я его прибил, чтобы гость не уходил.

***

мне иногда кажется
что другим про меня что-то кажется
и совсем непонятно как все это скажется

***

Увы, я больше не ребёнок
Скучаю, различив хрусталик
среди царей, коров
и Танек.

Увы, я больше не поэт
Мои стихи - сырьё для кружев,
и муза пьяная бесстужев,
тугая на минет

мне говорит: неси-ка стулья
Прозрачны вещи в ласковой лазури:
пчела без мёда и звезда без улья
Ваше Величество, а х@ли?


***

она не способна даже пожарить яйца
она отказывается делать минет
она так пошло и с кем попало смеется
она так часто и неумело врет

она помешана на собственных шмотках
ее не прет ни от джаза, ни от цветов
она не читала Милна
она идиотка

мама, может это и вправду любовь?

А. Андреев

 

Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.

У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.

(Е.Евтушенко)

 

@Udacha81, ну не верил человек до истерики в загробную жизнь - что ж, остается только пожалеть.

 

научный факт её существования уже доказан...

Здесь, за гробом, отчаянья нет.
Яркий свет и пушистые ангелы,
И глаза их, как в аниме,
А в глазах у них вертятся чайники.
А под ёлкой сидит дед Мороз.
Он реален.
Но без пiдарков, эльфов и оленей.
О последних чуть ниже в этом стихе.
А ещё там бесплатна любая связь.
С кем угодно и как угодно.
Будь всегда на коне и с него ты не слазь.
Безнаказанно и совершенно свободно.
И Отец народа безопасит граждан.
И там каждый уже чуточку "без-",
Но "конец" в этом деле, конечно, не важен...
Там все сыты и пьяны всегда...
Но при этом мертвецки трезвы...
И поэтому там нет врачей и аптек,
Ведь лекарства там бесполезны.
А ещё там есть Бог. И он валит лес.
И он примет всех, кто этого страждет.
Про оленей надо сказать...
Ну а что про них говорить?
Может чем то их этот стих
Смог немного развеселить...

 

Бог говорит Гагарину: Юра, теперь ты в курсе:
нет никакого разложения с гнилостным вкусом,
нет внутри человека угасания никакого,
а только мороженое на площади на руках у папы,
запах травы да горячей железной подковы,
березовые сережки, еловые лапы,
только вот это мы носим в себе, Юра,
видишь, я по небу рассыпал красные звезды,
швырнул на небо от Калининграда и до Амура,
исключительно для радости, Юра,
ты же всегда понимал, как все это просто.
Мы с тобой, Юра, потому-то здесь и болтаем
о том, что спрятано у человека внутри.
Никакого секрета у этого, никаких подковерных тайн,
прямо как вернешься – так всем сразу и говори,
что не смерть, а яблонев цвет у человека в дыхании,
что человек – это дух небесный, а не шакалий,
так им и рассказывай, Юра, а про меня не надо.
И еще, когда будешь падать –
не бойся падать.

Анна Долгарева

 

***
Пылает за окном звезда,
Мигает огоньком лампада.
Так, значит, суждено и надо,
Чтоб стала горечью отрада,
Ушедшая невесть куда.

Над колыбелью тихий свет
И, как не твой, припев баюнный.
И снег, и звезды — лисий след,
И месяц золотой и юный,
Ни дней не знающий, ни лет.

И жаль и больно мне вспугнуть
С бровей знакомую излуку
И взять, как прежде, в руки руку.
Прости ты мне земную муку,
Земную ж радость не забудь!

Звезда — в окне, в углу — лампада,
И в колыбели — синий свет,
Поутру — стол и табурет.
Так, значит, суждено, и — нет
Иного счастья и не надо!..
(Сергей Клычков, 1922)

Снег идет
Снег идет, снег идет.
К белым звездочкам в буране
Тянутся цветы герани
За оконный переплет.

Снег идет, и все в смятеньи,
Bсе пускается в полет,
Черной лестницы ступени,
Перекрестка поворот.

Снег идет, снег идет,
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном салопе
Сходит наземь небосвод.

Словно с видом чудака,
С верхней лестничной площадки,
Крадучись, играя в прятки,
Сходит небо с чердака.

Потому что жизнь не ждет.
Не оглянешься и святки.
Только промежуток краткий,
Смотришь, там и новый год.

Снег идет, густой-густой.
В ногу с ним, стопами теми,
В том же темпе, с ленью той
Или с той же быстротой,

Может быть, проходит время?
Может быть, за годом год
Следуют, как снег идет,
Или как слова в поэме?

Снег идет, снег идет,
Снег идет, и все в смятеньи:
Убеленный пешеход,
Удивленные растенья,
Перекрестка поворот.
(Борис Пастернак, 1957)

 

@Genesis,

 

@angel-fear, да-да, в этом фильме я впервые эти стихи и услыхал. Но хуже они от этого не стали.

И раз уж пошла такая пьянка, вот тебе ещё: