Будь проклят тот день...

​

Голод и запах крови. Единственные ощущения, которые мозг исправно доставляет в тот свой отдел, где ещё теплится огонёк моего Я. Все остальные приходится с силой продирать сквозь грязно-бурый Туман не-жизни, окутывающий сознание. Собираюсь с силами и фокусирую восприятие – сквозь Туман начинают доноситься звуки глухих ударов. Еще усилие, и он слегка рассеивается, позволяя увидеть и источник этих звуков: мои руки монотонно бьют по нагромождению мебели и строительного мусора, закрывающему вход в Форт билдинг. В баррикаде появляются всё новые и новые дыры, сквозь них я уже могу разглядеть силуэты людей, разбирающих её изнутри. ВолчицаЧтоПоёт верна себе – несмотря на обещание уж в следующий-то раз точно мне не помогать, она всё же не удержалась от того, чтобы послать на помощь нескольких обитателей Бэйнтон. И если это не Туман шутит с моим зрением, рыжие волосы, мелькающие за баррикадой, принадлежат именно ей.

С негромким треском баррикада разваливается, и я заставляю тело шагнуть внутрь здания. Фойе встречает меня тусклым холодным светом покосившегося логотипа НекроТек и отдалённым тарахтением генератора. Малышка Мери машет мне рукой и бросается в ближайшую лабораторию – настраивать оборудование. Комес и Джек начинают отстраивать баррикаду заново, а Волчица показывает мне свою грифельную доску: «Этот раз=последний!». «Haaaagz!» – пытаюсь поднять ей настроение, когда она приближается, чтобы отвести меня в лабораторию. Демонстративно сморщив лицо, показывая, как ей противно прикасаться к зомби, Волчица слегка обнимает меня. Запах свежей крови из небольшой царапины на её руке внезапно врывается в сознание, Туман вскипает ярко красными звенящими всполохами, и тело, повинуясь своему всеподавляющему желанию хватает Волчицу за руку, впиваясь ободранными до кости пальцами в плечо. От неожиданности она даже не пытается вырваться, а тело уже тянется зубами к её шее.

НельзяНельзяНельзяНельзя!

«Ты не пройдёшь!» - некстати вспоминаются слова из фильма, и тело нехотя повинуется. На этот раз Туман отступает, продолжая, однако, вспыхивать красным на периферии зрения. Придя в себя, Волчица подаёт успокаивающий знак Комесу, уже готовому обрушить на меня свой знаменитый топор, и тащит меня в лабораторию. Она не обижается. Она никогда не обижается на семью. В лаборатории Мери встречает меня шлепком газеты по спине и выговором: «Ты опять хотел укусить Вульфи, мистер Дортон! Всё, больше с тобой не разговариваю!». Меня толкают на кресло агрегата, занимающего большую часть лаборатории, полтора десятка игл вонзаются мне в позвоночник и впрыскивают сыворотку НекроТек. Туман последний раз вспыхивает красным, и на сознание опускается чёрная вуаль обычного сна. С раздражением вспоминаю состояние рук – восстанавливаясь, придётся проваляться здесь не менее полусуток. Будь проклят тот день…

…Весной 2010-го новость о готовящейся попытке прорвать карантин пришла и в наш отель. После пяти лет выживания в Мальтоне возможность, пусть даже призрачная, покинуть его пределы вызвала настоящий взрыв. Толпы живых и зомби, которым удавалось бороться с Туманом, текли в Оуслибэнк, на одну из железнодорожных станций, куда созывали листовки, раздаваемые по всему городу членами группы «ESCAPE». Поддавшись массовой истерии и не слушая увещеваний семьи, я тоже отправился на западную границу города. Прорыв был запланирован на первое июня.

До сих пор никто точно не знает, было ли это запланированной ловушкой, или они просто воспользовались шансом, но первого июня десятки последователей Культа Смерти устроили массовую перестрелку на станции Элликотт. Многие из погибших не могли справиться с Туманом из-за густого запаха крови, повисшего над кварталом, и присоединялись к мясорубке. Менее чем за час живых на станции не осталось.

Массовая истерия сменилась чувством подавляющей безысходности. Несмотря на то, что Крепость выслала несколько отрядов для организации точек оживления, многие были сломлены неудачей прорыва. Сыворотка могла восстановить тело, выдернуть сознание из-под власти Тумана, но она не могла вернуть людям надежду.

Так родилось движение Леммингов. Со второго июля 2010-го года Вудборн билдинг стали называть Ниагарским Водопадом: на протяжении нескольких дней люди нескончаемым потоком падали с верхнего этажа на мостовую, чтобы больше никогда не подняться. Мы решили, что если уж не получилось убежать из Мальтона физически, почему бы не убежать из жизни? Не может же Вирус поднять из мёртвых того, чей мозг расплескан по мостовой в радиусе нескольких метров?

Ошибочность этого суждения я понял лишь через год, когда моё сознание вновь проснулось, и я обнаружил себя стоящим на пустыре недалеко от Вудборн билдинг. Вирус – неудачный эксперимент на пути к созданию того, что мы именуем сывороткой оживления – смог восстановить моё тело даже после падения с семнадцати этажей. Именно тогда, год провалявшись на улице, я заработал себе Мозговую Гниль – болезнь, с которой не может полностью справиться даже сыворотка, и которая делает невозможным оживление без спецоборудования.

Ошибок было сделано много, и за каждую из них приходится платить. Платить мне – непрекращающейся головной болью и долгим восстановлением после оживления. Платить моим товарищам – разбирая баррикады, чтобы я смог войти в лабораторию, и подвергая себя риску нападения диких зомби. Будь проклят тот день…

…Сознание вновь проясняется, и я обнаруживаю себя лежащим снаружи Форт билдинг – кто-то незнакомый выкинул моё тело на улицу, не зная, встану ли я живым или жаждущим крови диким. Это, впрочем, не страшно, зомби не едят оживающих – запах сыворотки слишком им неприятен. Рюкзак с моим барахлом по-прежнему за спиной, по негласному кодексу чести Мальтона его никто не станет трогать. Пора возвращаться в Бэйнтон, где семья, как мы называем нашу небольшую группу, наверняка встретит меня с радостью. Мэри наверняка бросится мне на шею, забыв об объявленном бойкоте, Волчица укоризненно посмотрит изподлобья и предложит кофе, Примат поприветствует из своего гнезда, отсалютовав очередной бутылкой бананового ликёра (где только он их берёт?), а Финн с лаем и повизгиванием бросится клянчить чего-нибудь съестного. Жизнь всё-таки продолжается…